я приду босиком по хрустящей корочке из белесого пепла, что с неба ронет Бог. я схвачусь за тебя, как за прочный спасительный поручень, если хмель станет ядом. в тебе поселю любовь. я тебя воскрешу из мертвых, ушедших в вечность, и к земле привяжу, расторгнутой пополам. я спасать тебя буду, даже когда мне нечем будет выцепить тело из скользких смертельных лап. я умру за тебя сама под набат, под вечер, когда багрянец встанет, касаясь скалистых шей. я любить тебя буду, даже когда мне нечем прикоснуться будет к мятежной твоей душе. [q]

1. имя персонажа.
lilith henriette madley / лилит генриетта мэдли. знакома лишь с "лил", так часто срывавшегося с губ брата.
2. пол персонажа, дата рождения и возраст.
женский.
родилась в ноябре 1958 года, первого числа. сейчас пошел двадцатый год.
3. происхождение, статус крови и лояльность.
полукровная волшебница.
стремления всецело принадлежат ордену феникса.
4. принадлежность персонажа.
окончила рейвенкло в 76 году.
числится стажером в госпитале св. мунго, пятый этаж.
5. внешность.
johanna fosselius.
hair: red
eyes: grey
height: 176/5'9

она проводит холодными пальцами по темно-рыжим кудрям, а потом остервенело вцепляется в них с каким-то садистским наслаждением - они ей ненавистны. ей ненавистен и нос, что своей совершенно жуткой горбинкой обязан отцовскому виски двадцатилетней выдержки. он тогда еще оставил ей шрам на виске. она касается и его, а затем губ, также покрытых шрамами. она вообще вся покрыта ими: маленькими и почти незаметными, большими, белесыми, почти сливающимися с ее кожей, такой же бледной, тонкой, до отвратительного. а потому надевает черный бадлон с длинными рукавами и джинсы - у нее в принципе нет яркой одежды. странной, медленно-сломанной походкой высокого человека  доходит до кровати и вытаскивает из под подушки палочку, слишком привычным движением засовывая ее в рукав. затем вновь оглядывает в зеркало себя, почти не выбивающуюся из мрака комнаты - свет выключен часто -, и на лице появляется ухмылка.
как ты вообще смотришься в зеркало?

6. характер.

вот есть лилит - человек, созданный братом.
она улыбается только когда ее рука находит его. она говорит только когда он слушает. кажется, она живет только когда он рядом. резонирует от каждого произнесенного им слова, вбирает в себя, пытаясь прорасти еще глубже в него. хотя куда уж глубже. лилит всегда спрашивает и получает ответ, а если не так, то добивается его любой правдой - получает именно то, что хочет. так, кажется, было всегда в его отношении. а как же другие?
на других ей плевать. в особенности на тех, кто улыбается джеку и заставляет его улыбаться. но ведь понимает, что это ничего не значит, и успокаивается, всем нутром ожидая момента, когда сможет увидеть его вновь. лилит не боится сделать больно или надоесть - это просто невозможно, а потому зачем волноваться? можно болтать обо всем на свете, о такой чепухе, что даже стыдно упомянуть при чужих. но ведь джек не чужой, он-то точно выслушает с самым предельным интересом во взгляде, так странно граничащим с равнодушием, временами проскальзывающем в нем. она боится этого взгляда, наверное, больше всего и всех на свете. и, кажется, больше уже ничего. легко делает то, что ей нужно, просит о том, что необходимо, даже если и может сама - просто приятно, что брат неизменно отзывается, улыбаясь, говоря: "милая, милая лил." она и для него сделает все-все. но вопрос в том, дойдет ли этого. но лилит точно уверена, что сделает. ведь всякая сестра делает все для всякого брата? а она ничем не хуже. даже лучше. чувствовала себя сильнее, быстрее, замечательней всех. зачем ей нужен кто-то, когда есть брат?
но он исчез, оставив наедине с ненужным миром.

вот есть лилит - человек, созданный миром без него.
она улыбается пусто, без чувств, но улыбается, пытаясь понять, сколько еще продержится. она и смеется, пусть немного надрывно, чуть-чуть фальшиво, а сама прикидывает, верят ей или нет.
верят. лилит знает условно, что всюду, где не окажется, сумеет найти "свое место", стать органичным дополнением, а то и частью того, что раньше находилось за чертой неинтересности. у нее все подчинено "интересно-не интересно": учеба, работа, люди, секс и возможность оказаться бездыханным трупом на очередной вылазке орденцев - как пойдет. никаких планов или стратегий - все завязано на единственном моменте, той мысли, что всецело завладеет сознанием, определив судьбу до следующей такой же. обычно жизни им самое большое неделя. страдая от этого или нет, она легко избавляется от надоевших вещей, увлечений, но только не людей. все-таки живет ими. точнее сознанием того, что без них никто. встречая нового человека, в котором увидит что-нибудь эдакое, по шагу сокращает дистанцию, все время осматриваясь и спрашивая себя: а не много ли меня? лилит очень боится приесться настолько, что оказаться где-то посередине между домашними тапочками и старым котом в иерархии приоритетов. но еще больше кому-нибудь надоесть, а оттого приходит лишь тогда, когда просят, нуждаются. это она чувствует удивительно тонко, легко улавливая настроение человека. наверное, из-за этого и пошла туда, где всем помощь необходима. хотя сама ее никогда не просит ни у кого. не из гордости, скорее потому, что не любит оказываться должной. или потому, что тогда человек сможет использовать это как причину сказать ей "до встречи". она ненавидит прощаться. 
если только это не касается секса. хотя стоит ли упоминать об этом в отношении девушки, едва перешагнувшей порог совершеннолетия? в ее случае стоит. сколько раз, оставаясь за полночь в маггловских барах, искала глазами незнакомое лицо, что [почти] всегда наутро наблюдала на соседней подушке, пропахшей чужими духами? они неизменно оставались в своих спальнях, пока она выбегала на еще не стряхнувшие тени ночи улицы и неслась в свою квартиру - спасительный круг. а потом улыбается глупо, видя, как они же приближаются к барной стойке с неизменным желанием продолжить встречи. а вот лилит не хочет.
она вообще много чего по жизни не хочет, но делает, потому что нужно другим. она бы, наверное, и в геенну бы бросилась, окажись то необходимым кому-то. хотя делать что-то просто так не будет ни за что, ведь живость ума, который временами слишком мешает, никто не отменял. да и капля, но уважения к себе у нее еще осталась. капля в море отвращения и истинной неуживчивости с самой собой. от себя же бежит, когда ввязывается в очередную авантюру, плюя на то, что может до завтра и не дожить. какая-то не рейвенкловская бравада. наверное, потому что нарисована поверх. она много что в себе "нарисовала". и ни за что не сотрет. никогда.

смешная она, эта лилит.
до слез, до удушья. причем до собственных и собственного.
тебе бы еще жить и жить, лилит, а ты уже, кажется, перегорела - слишком много отдала другим.

- сильные стороны: умение легко стать частью любой компании, самоотверженность, граничащая с потенциально возможным лишением себя жизни в процессе, отчаянная преданность близким людям, в частности брату, педантичность, великодушие.
- слабые стороны: двуличие, ветренность, распространяющаяся на большуб часть аспектов ее жизни, неуверенность в себе, мнительность, нежелание доверять кому-либо.
- страхи, фобии: она до одури боится оказаться ненужной никому, совсем.
- увлечения: всегда была любителем почитать и поиграть в шахматы или карты - много ли можно делать, лежа в постели; в хогвартсе увлеклась зельями, рунами и заклятьями, с первыми ее связывает странная любовь: досуг вполне может посвятить придумыванию чего-нибудь нового.

7. биография.
- известные родственники:
- хэлберт гарольд мадли, отец (1923 г.р.). маггл, владелец сети аптек, особняка на окраине лондона и весьма приличного счета в местном маггловском банке. скончался от сердечного приступа в 1974 году;
- лорейн клодетт мадли (баркер), мать (1927 г.р.). волшебница-полукровка, выпускница рейвенкло. жила с мужем в лондоне, в прошлом - целитель в больнице св.мунго. пропала без вести в 1959 году;
- джек (джейк) хэлберт мадли, старший брат (1954 г.р.). волшебник-полукровка, выпускник гриффиндора, ведущий на радиостанции;

- генриэтта софия баркер, бабушка (1907 г.р.). волшебница-чистокровка, выпускница рейвенкло, живет на ферме по разведению карликовых пушистиков;
- айзек гарольд мадли, дядя (1930 г.р.). маггл, учитель истории, никогда не был женат. единственный из оставшихся в живых родственников со стороны отца;

***

джек.
она зовет, потому что привыкла.

она бродит на подгибающихся ногах по коридорам дома, кажущегося ей замком, и зовет, зовет непрестанно, всегда бросаясь на его шею, лишь только завидит.
она - его.
он - ее.
лилит знает об этом и делает все, чтобы оно так и было: улыбается отцу, когда тот приходит к ней и, как-то слишком резко поглаживая ее волосы, спрашивает, кого она любит больше всего на свете; принимает необходимыми горстями таблетки, глотая каждый раз по одной, когда хочется просто высыпать весь пузырек прямо в рот и забыться в темноте, в чем-то липком, тревожном; избавляет их дом от наведывающихся в него учителей, что разрушают весь тот мир, что оказался создан их руками. все, что только может девочка, по ночам задыхающаяся от слишком ярких сновидений.
она постоянно протягивает руки в надежде найти его, и находит, где бы тот ни был. да и куда он может исчезнуть? весь мир - она. никто не сможет заменить ему ее глаз и пальцев, скользящих по меди рыжих - как у нее - волос, улыбки и губ, которые всегда находили его. и уж тем более не сможет стать такой его частью, как она, лилит. она его любит.
мерлин, как же она любит!
наверное, так же, как их отец любил их мать. иначе бы он не выл подбитой собакой, когда оставлял на ее лице следы своих кулаков. на таком маленьком, веснушчатом личике, слишком похожем на ее. а она силилась понять, сидя в темноте своей комнаты, действительно ли он ее любит, ведь бить можно и сильнее. когда любят всегда бьют, да, джек?
он уже потом сумел проверить, так ли это. после хогвартса, ненасытным чудовищем истерзавшего весь их мир. а пока лилит просто звала его, не находя сил подняться на ноги, и слушала его едва слышные шаги, пока тот шел к ней. всегда шел. и всегда будет идти - она знает. то, что джек слышал и понимал без слов было чем-то совершенно нормальным, таким естественным, что даже и не казалось не таким. ни о каком волшебстве не шло и речи. и это оказалось непозволительным, ведь именно оно и пробило первую трещину в ней самой.
он когда возвращался оттуда, всегда бросался к ней, как с спасительному кругу, твердя и твердя о том, что не вернется туда, где потерял все. лилит же только обнимала его за шею и шептала, что когда и она туда приедет, все будет хорошо.
еще она знает, что те дни, когда они выбирались на улицу, были самыми счастливыми: воздух приятно холодил наливающиеся румянцем щеки, трава щекотала босые ноги, а он улыбался, как никогда, не отпуская тонкое тельце ни на секунду, прижимая с силой, будто боясь, что уже никогда не сможет так сделать.
джек, ты знал, что небо может быть таким синим?
он смотрит на нее и кивает.
джек, а почему земля такая мокрая, дождя ведь не было?
он бормочет что-то про росу и неведомую "конденсацию".
джек, а почему у тебя дрожат руки?
он валит ее на траву и прижимает к земле, так по-свойски рассматривая свою "добычу" - явно доволен. вырисовывает пальцами узоры на бледно-белой коже шеи, плеч, ног. а она просто лежит и боится пошевелиться - вдруг все закончится и он не сможет ей больше улыбнуться вот так, как сейчас.
и, наверное, не смог бы, если бы в один из вечеров, когда абсолютно нечеловеческая сила вырвала ее из кровати и швырнула на проеденный молью ковер гостиной, джек бы ее не услышал. случайно, быть может. или потому, что отец кричал как-то слишком уж громко. потом лилит вспомнит, что именно в этот день, как говорил брат, их мать ушла. наверное. да и не только голос его был страшнее - ей показалось, что ее лицо столкнулось с камнем, когда на него обрушилась пощечина.
один.
джек
из ее глаз брызнули слезы, но она все-равно посмотрела на него, стоящего очень пьяно и очень зло, тем самым заставив последовать и вторую. два.
джек
у нее сбилось дыхание так резко, что следующий вдох просто пропустила, зато почувствовала, как на языке появился медный привкус. лилит снова поднимает голову и смотрит на него.
джек, джек, джек.
где ты, джек?
она не кричит, она спокойна [почти], когда первая ступень лестницы скрипнула, вызвав улыбку, а рука отца зависла в воздухе. ей еще показалось, что все происходило очень, очень долго. так оно и было.
три.
ты пришел, джек.
ответом ей послужил звон графина, разбившегося об отцовскую голову. ей потребовалось мгновение, чтобы отскочить, но они все-равно достали. хотя какая разница? брат пришел. она поднимает взгляд от окровавленных рук и всматривается в застывшую на лестнице фигуру брата, улыбаясь.
здравствуй, джек.
в лилит тогда впервые поднял голову страх. страх того, что он может и не прийти. не сейчас, а когда-нибудь в будущем. даже очень-очень далеком и почти невозможном. но разве смеет она даже думать об этом? а потому переключается на мысли о том, что совсем скоро тоже отправится в хогвартс, и ей уже не придется отчаянно хвататься за два месяца в году, которые он проводил дома, они ведь будут вместе. опять.
но хогвартс решил иначе, когда вместо красно-золотого галстука ей достался бронзово-синий - совершенно отвратная расцветка, думала лилит, вышагивая между столами. но только лишь села, даже не ответив на поздравления новоиспеченных однокурсников, начала вытягивать голову - искать родную рыжую шевелюру через ряд, у окна. нашла. но джек уже не смотрел на нее - его внимание было приковано к смеющимся соседям за столом. и он тоже смеялся, приобнимая а талию сидящую рядом рыжеволосую девушку.
джек. ДЖЕК.
это звучало на редкость отчаянно в темноте факультетской спальни, в четырех лестничных пролетах замка от него. она не помнила, чтобы вообще ощущала себя такой жалкой. и ненужной. так что лишь только наступал рассвет, бросалась вон из рейвенкловской башни, и, глотая воздух, неслась к портрету полной дамы на седьмом этаже. брат всегда выходил в числе последних, среди друзей, с улыбкой до ушей, тут же искривляющуюся, как только его взгляд натыкается на нее. а лилит бежит к нему и виснет на шее, шепча, как рада видеть.
джек, мне было так страшно спать одной!
а он лишь молчит и провожает взглядом смеющихся однокурсников.
после этого и уроки намного интереснее. в особенности зелья и руны - то, по чему всегда имела лишь "п" - ей нужно быть достойной джека-гриффиндорца, которого все так любят. она помнила те ночи и его "я все потерял". видимо, сумел найти, а они и не прочь совсем, видимо. и пожалуйста. кто они в сравнении с ней? просто те, кто дарят улыбки, смех, необходимость. это било сильнее, чем пьяный в стельку отец, к которому возвращалась каждое лето, но тот не приближался и на несколько метров, на эти дни запираясь у себя в кабинете с кучей бутылок виски. все рушилось на глазах.
джек, мне так страшно.
и на второй, и на третий год она продолжала искать его, меняющегося и удаляющегося с каждым днем на такой непреодолимый для нее шаг. все реже в родных зеленых глазах появлялось тепло, все чаще до боли знакомые руки не обнимали, а просто порывисто касались, когда губы предельно тихо шептали "лил, не приходи больше", "лил, не ищи больше". как же ей и не искать? разве только когда видела его вместе с другой какой-нибудь рыжей девочкой. такую ненависть было трудно себе представить, особенно той, кто даже знала о том, что же это такое. лилит проводила ночи напролет в факультетской ванной, рассматривая себя: и так тонкое тело стало почти прозрачным из-за резкого роста, коленки и локти прекратились в маленькие шипы, а грудь, которая всегда являлась предметом обсуждения соседок в отношении того, что обычно нравится мальчикам, едва-едва выдалась вперед. наверное, потому он на нее даже и не смотрел. да, именно. она еще тогда возненавидела свою дурацкую фигуру и волосы, такие тусклые на фоне волос пассий брата.
джек, пожалуйста, не молчи.
а потом наступил четвертый, когда впервые на улыбку получила удар в живот. не такой сильный - пережить можно. а лилит и радовалась - это ведь тоже внимание, да? он ведь просто не может сказать, что любит, да? как оказалось, брат не смог сказать не только это.
лишь только закончился его седьмой год, он исчез. просто оказался стертым со всех карт, которыми она располагала.  а сидя без сна на кровати с выпрямленной спиной, не слышала собственных мыслей за отчаянным зовом сердца.
ДЖЕК, ДЖЕК, ГДЕ ТЫ?
в одну из ночей ее услышал совсем не брат. хлопнувшаяся о стену дверь заставила ее лишь вздрогнуть, но руки, грубо повалившие на кровать, уже задрожать. от отца тогда пахло алкоголем еще сильнее, чем обычно. хотя это было не единственным изменением: руки, обычно приносившие боль, теперь скользили по телу пусть грубо, но все же доставляя какое-то..удовольствие? лилит и тогда тоже лежала не шевелясь, вспоминая, как другие руки вот также касались ее шеи, плеч, ног. правда, к тому, что последовало за этим она явно оказалась не готова.
ДЖЕ-Е-К.
ее рот оказывается заглушен какой-то тряпкой, а одежда парой грубых рывков остается на полу.
ДЖЕК, ГОСПОДИ, ДЖЕК.
она впервые почувствовала, как все-таки бывает больно. и что можно так долго не дышать, пытаясь кричать беззвучно.
ДЖЕ-
оборвалось. все. всякие мысли, чувства, даже сознание, нашедшее спасение в затягивающем безвременье. лилит молилась о том, что, когда откроет глаза, увидит брата, такого, каким он был. но утро принесло лишь удушающую тяжесть стыда, красным пятном расплывшегося на простынях, и одиночество пустой комнаты, теперь уже навсегда ставшей не ее. она не смогла его простить.
то лето с его книгами и постоянными дождями еще несколько раз перемежалось такими визитами отца. а следующее уже ознаменовалась его смертью. убил его, как сказали, сердечный приступ. лилит тога так надеялась увидеть джека, но надежда оказалась пустой.
джек, где же ты?
только уже оказавшись на самом последнем курсе она смогла вздохнуть не прерывисто, а нормально, по-человечески. в основном благодаря девочке, что неожиданно нарисовалась рядом с ней. знающая все и обо всем, она без всякого стеснения таскала лилит по туда, где уже почти не дети предавались еще пока взрослым утехам. она тогда поняла, почему отец так любил виски. и сама влюбилась в него. влюбилась и в то, что он ей открыл когда-то в спальне, оставившей за своими дверьми ее детство. люди помогали избавляться от иллюзии жизненной необходимости от исчезнувшего брата, в основном благодаря вполне себе симпатичным мальчикам со всех факультетов. по большей части с последних двух курсов. временами попадались и бывшие друзья брата. она еще открыла для себя чудесность дуэльного клуба, где можно было безо всяких проблем швырнуть человека в стену и получить за это баллы. ей это казалось на редкость забавным.
а потом все кончилось. снова. но только не потому, что отказалась, а потому, что в дом пришел джек.
такой же, как и раньше. разве что только чуть более уставший.
только лилит уже не кинулась на шею. и даже не улыбнулась, чувствуя, как сердце оказывается где-то в горле. он же подошел и просто обнял, сказав: "милая, милая лил".
может ли быть кто-то счастливее на свете?
джек, где ты пропадал? я так скучала, джек!
но брат лишь только морщился от этого имени и просил называть его джейком. мерлин, глупый, глупый брат!
ты джек и никто больше.
и она снова бежала к нему по первому зову, а в перерывах между звонками, случавшимися пару раз на дню, снова гладила по волосам, пусть и оказываясь оборванной на первых секундах. он ведь вернулся. не полностью. это коробило.
она еще тогда нашла работу в св. мунго, потому что он сказал, что работать необходимо. чтож, лилит всегда любила помогать людям. где это делать, как не в больнице? и после каждого рабочего дня звонила ему, приходила к нему, все чаще натыкаясь на короткие гудки и запертую дверь.
все повторялось вновь.
как будто по чертовому адскому кругу. а с каждым не нашедшим ответа "джек" ее нутро распадалось на части.
последним стало произнесенное в трубку, закричавшую в звенящей тишине короткими гудками.

- джек, ты слышишь меня, алло?

за долгое время вслух - его имя неприятно горчило на языке. лилит медленно кладет трубку на рычаг и стекает по стене, утыкаясь в острые колени холодным, покрывшимся испариной лбом. сердце стучит неестественно глухо, тихо и медленно, заставляя вслушиваться. а потом мозг разрывает чей-то совсем незнакомый голос.

- ДА ПОШЕЛ ТЫ К ЧЕРТУ, ДЖЕЙК!

она встает и идет в ванну, где из зеркала на нее смотрит кто-то другой, не та лилит мадли, что какие-то пару минут назад. на искусанных губах появляется ухмылка, а ноги сами ведут в двери, после которой сразу в близлежащий бар - к людям, к виски, к ласкам на одну ночь.
чуть позже, благодаря все той же девочке, и в орден феникса. кто не примет самовызвашегося будущего целителя? пусть и гулящего. пусть и с переломленным основанием? главное, что есть. главное, что она нужна. а это единственное, что важно, когда выхватывает палочку и отражает вспышку заклятья, несшегося со стороны человека в серебряной маске через какой-то месяц после пополнения собой орденских рядов. и даже смерть, пролетающая из раза в раз рядом с виском, не заставляет ее звать.

она не зовет, потому что привыкла.
джейк.

8. способности.
прекрасный умелец вырывать из рукава палочку и посылать первое пришедшее в голову заклятье. чаще боевое. чаще совсем не "экспеллиармус". она почти виртуозно ведет бой, рассекая палочкой застывший в ожидании криков воздух, но никогда не кричит, всегда [почти] слыша его от противника. а потом возвращается к зельям и рунам. лучше всего у нее получается "зелье без сновидений" и читать на латыни. и еще лучше всех на свете заваривает чай. любой, в общем-то, какой только захотите. а если играет в карты или шахматы, то без всяких скидок - либо выиграла, либо проиграла. чаще все-таки первое. она вообще любит побеждать.

9. артефакты.
ВП: терновник, перо феникса, 13 дюймов; жесткая.

10. животные.
отсутствуют.

11. дополнительно.
- патронус: дрозд
- дементор: их последний разговор с джеком
- боггарт: джейк
- амортенция: запах крепкого табака, корица, яблоки
- зеркало Еиналеж: она и джек, вместе, лежат, крепко-крепко держась за руки, на только-только потеплевшей после ночи земле.

12. пробный пост.

13. связь с Вами.

14. как Вы узнали об AMEN OMEN?
партнерство